Десять дней. Восемнадцать часов. Тридцать шесть минут. Секунды Барбара уже не считала. Ее взгляд равнодушно скользит по уже опротивевшей обстановке в палате. Голова гудела от огромного количества обезболивающего, но это не помогало унять душевную боль, не помогало принять правду. Девушка вздыхает, проводя рукой по волосам. Она успела отвыкнуть от ощущения собственной беспомощности. Костюм дарил ей эйфорию силы и власти. Она была неуязвима. Тень в ночи. Отныне же Гордон лишь тень себя прошлой. Врачи с обнадеживающими, но до отвращения фальшивыми, улыбками уверяли ее, что шанс есть, что она еще сможет ходить, но рыжая им уже не верила. Перестала два дня назад. Может быть сдалась, а может быть просто перестала дарить себе надежду. Берегла себя от будущей боли, если ей действительно придется провести в кресле остаток жизни. Нет, она не собиралась жалеть себя, но пока единственное о чем она могла думать, это беспомощность. Инвалид. Ей все еще было трудно принять этот факт. Каждое утро она с ненавистью смотрела на свои уже безжизненные ноги и чуть ли не умоляла все небеса, чтобы ей удалось хотя бы пошевелить одним пальцем. Бесполезно. Каждый день приходил физиотерапевт, который делал ей массаж, показывал какие-то упражнения, чтобы избежать атрофии мышц, и избегал смотреть в ее глаза. Гордон старательно запоминала, и также старательно прятала глаза, чтобы никто не увидел, что скрывается в их глубине. Ей хотелось умереть. Все лучше, чем оказаться неполноценной.

Рыжая на локтях аккуратно приподнялась на подушках, чтобы сесть поудобнее, при этом избегая смотреть на свои безжизненные ноги, которые теперь ощущались огромным камнем на поясе, тянувшим ее к земле. Многочисленные трубки тянулись от вен на руках и носа к стойкам с растворами, которые поддерживали сейчас жизнь в бывшей Бэтгерл. Даже в ее голове это звучало ужасно. Равномерный писк приборов действовал на нервы. От смешения ароматов цветов с запахом латекса от многочисленных воздушных шаров кружилась голова. Сочувственные перешептывания медперсонала, когда они думали, что она спит, действовали на нервы и раздражали до зубного скрежета. А от взглядов и слов поддержки членов семьи и друзей становилось только хуже. Ей хотелось побыть одной, чтобы смириться. Когда-нибудь она научится шутить над своим состоянием, но определенно не сейчас, как воспоминания так свежи. У двери ее палаты дежурили полицейские. К тому же Бэтмен установил дополнительные меры безопасности, чтобы никто лишний не смог проникнуть внутрь. Стоило только кому либо переступить порог ее палаты, как сканеры тут же передавали сигнал в Бэтпещеру, фиксируя каждого гостя. Их общая паранойя никогда не была достаточной. Они даже не могли ответить на один вопрос — приходил ли Джокер к Бэтгерл или к Барбаре Гордон, дочери комиссара Гордона, известного соратника Бэтмена. Рыжая знала, что ответ этот важен. От этого зависела сохранность ее личности, а может быть и всех остальных, но не могла найти в себе сил, чтобы волноваться по-настоящему. Джокер пришел за ней, сломал ее и издевался.
Днем Барбара держалась. Ей даже удавалось улыбаться и шутить, поддерживать своих родных и друзей, которые приходили поддержать ее. Ей удавалось уверить их, что все в порядке, и они ей верили. У них просто не было иного выбора. Они просто сами хотели ей верить. Рыжей даже иногда удавалось убедить саму себя. Но хуже всего приходилось ночами. Не помогали даже снотворные. Потому что тогда приходят они. Кошмары. Местный психиатр нарочито веселым тоном убеждал девушку, что все это пройдет. Рано или поздно. Требуется время, чтобы такое травмирующее событие стерлось из памяти. Вот только рыжая была уверена на сто процентов в одном факте. Ей не забыть. Она обречена дергаться до конца своих дней, даже слыша обычный смех. А в голове еще долго будет отдаваться эхо маниакального смеха Джокера, когда он пытал ее и издевался. К счастью, события той ночи все еще оставались, как в тумане. Какие-то вспышки. Расплывчатые образы. Боль. Барбара искусала губы в кровь, чтобы не давать психопату возможности наслаждаться ее криками, но в определенный момент все же проявила слабость. Джокер не торопился, потому что знал, помощь не прибудет. И он был прав. Гордон даже не знает, сколько времени провела без сознания до того момента, когда ее обнаружили. Часы. Дни. Она потеряла много крови, и была на краю гибели. Ее вытащили в последний момент. Врачи признавали, что это чудо. Ее тяга к жизни была слишком сильна. Бэтгерл не сдается. Вот только неизвестно теперь, хорошо это или плохо. Она действительно осталась в живых. Или это была лишь иллюзия жизни, кто теперь может ответить на этот вопрос.

Барбара Гордон дергается, когда дверь в ее палату резко открывается, но когда в проеме вырисовывается знакомая фигура, не может сдержать улыбки, робкой, но настоящей. Ей приходится пару раз моргнуть и даже протереть глаза, чтобы убедить себя, что это не сон. С трудом сдерживается, чтобы не ущипнуть себя украдкой. Кто посмел уведомить его о том, что с ней произошло? Сразу же зачесались кулаки. Нет, она совершенно точно не собирается сдаваться.
Тони? — голос звучит хрипло, чужеродно. Дверь за мужчиной закрывается, но Барбара свободно выдыхает, она ни с кем его не перепутает. Это действительно мистер Старк, кому расскажи, не поверят, — Кто меня сдал? — она разводит руками, обводя площадь ее индивидуальной палаты и смеясь, но только хорошо знающий ее человек мог стопроцентно сказать, что это не искренне. У нее нет ни единой причины радоваться жизни.
Или тому, что теперь является ее жизнью. Неважно.

Всему есть предел.
Даже Яна в определенный момент поняла, что еще немного, и она просто закричит или сломает что-нибудь.
Никогда в жизни не страдающая клаустрофобией, Распутина в полной мере оценила значение выражения "На меня давят стены". Даже после реконструкции и попыток обжить, база все еще напоминала то, чем она по факту и являлась. Место пыток. Кто-то особо чувствительный сказал бы, что здесь плохая энергетика. Особенно это ощущалось в темное время суток. По коридорам гуляли сквозняки, иногда создавая впечатление предсмертных криков боли. Не по себе было всем, особенно новичкам. Им и так приходилось тяжело. Вырванные из привычной обстановке, от любимых семей, окруженными ими, сломанными учителями, которым и самим требовалась помощь.
Может быть это была ошибка, а может быть самое правильное решение в жизни. Они смогут помочь другим, когда помогут себе сами. Они знают, что им предстоит еще огромное количество работы. Но им есть ради чего трудиться и стараться.
С тех пор, как они открыли эту "новую школу Ксавьера", у Яны практически не оставалось времени на себя. Обстановка школы легла на ее плечи и Фрост. Что-то было сделано с помощью магии, что-то приходилось покупать и доставлять на самолете, но результат того стоил. Хоть и был далек от идеала. Но в "Оружии Икс" все же стало возможным жить. Хотя в некоторые отсеки они заходить опасались.
Но безвылазно сидеть на базе, периодически выбираясь, чтобы спасти из лап служб правосудия или агентов Щ.И.Т.а очередного студента, чтобы после передать его в школу Росомахи или оставить у себя, очень сильно выматывает. Яне казалось, что она как пружина, натянута до предела. Вот-вот лопнет. А срываться ей категорически было нельзя. Все же в голове у нее умещалось демоническое измерение. И с этим надо было считаться.

И в одно не совсем прекрасное утро, проснувшись одна в холодной постели от грохота над головой, Ульяна поняла, что хватит. Она снесет к чертям всю эту гору, если немедленно не подышит городским воздухом. И хотя бы день не будет думать о спасении мира. И она знала, кто ее поддержит.
Скотт, Эрик и Эмма были в комнате для совещаний и изучали изображения сразу с десятка мониторов, когда туда вбежала Распутина, тяжело дыша, чем сразу привлекла к себе внимание. Мало кто видел Мэджик в таком состоянии. Кто-то когда-то пошутил, что она робот. Удивить или вывести из себя, ввести в состояние паники не представлялось возможным. Яна всегда была спокойна и сосредоточена.
Эмма! Срочное дело! Нет времени объяснять! Нет, Скотт, Эрик, вы тут не поможете, — она сразу же пресекла попытки и Магнето, и Циклопа вмешаться, узнать в чем дело, ринуться в бой [мужчины, мысленно закатила глаза Распутина] махнула рукой, словно говоря, что это не вопрос мирового масштаба, в дело не замешаны Мстители или кто-то из правительства, а личное, и не откладывая больше, создала под ногами диск телепортации, который открылся в их с Эммой любимом кафе, где официанты получали щедрые чаевые за то, что держали рот на замке. Причем Яна умудрилась "приземлить" их ровненько за стол, который к счастью был пуст. В это время суток в кафе в принципе было мало человек. И все высоко ценили личное пространство других и делали вид, что ничего такого не произошло.
Прости, это невыносимо. Надеюсь, у тебя не было планов на вечер? — как ни в чем ни бывало, интересуется Ульяна, отряхивая с формы невидимые миру ниточки и пылинки. А после, подумав, трансформирует форму в короткое черное платье, решив, что так будет менее подозрительно. — Ммм, тебе помочь? — вопросительно смотрит на форму Фрост. Магия стала для Ульяны чем-то естественным, необходимым. Как дышать. Она теперь была гораздо умелее, чем раньше. И ошибок стала допускать меньше.
С Эммой было легко. Она не была Скоттом, который все равно был на ступень выше, Яна воспринимала его, как старшего брата, начальника, очень сложно было относится к нему, как к равному, хотя они вместе через столько прошли. Правда, хамить и открыто с ним не соглашаться — это она себе позволяла. Но одно было неоспоримо. Саммерса Распутина безмерно уважала. И испытывала нечто похожее на сочувствие. Вернее, она прекрасно его понимала. Она прекрасно знала, что он винит себя за то, что произошло с Фениксом и Ксавьером. И это очень было похоже на возвращение Старых богов, чему когда-то поспособствовала Ульяна, чтобы вернуть часть своей души. Он не был собой. Его нельзя за это осуждать. Вот только людям, кто этого не испытывал, этого не объяснишь.
Эрик. Это вообще отдельный разговор, Ульяна и сама не знала, в какую категорию его вносить, просто рядом с ним мир казался чуточку лучше. И в себя она верила больше, когда с ним разговаривала или смотрела в глаза. Она внушала себе, была уверена, что не может испытывать никаких человеческих привязанностей и симпатий, не хотела дарить себе надежду, что она еще может стать нормальный. Хотя бы половиной собой прошлой. И в настоящий Леншерр был тем, с кем она смогла раскрыться. Кто знал, через что она проходит, как никто другой. Он тоже в прошлом допустил массу ошибок. Но исправляется.
Эмма же была равной. Им не нужно было притворяться друг перед другом. Им не нужно было носить маски. Они принимают друг друга такими, какие они есть. Они обе по ту сторону закона. Но в тоже время, Ульяна знала, что на Фрост можно положиться. Что она не предаст и всегда поддержит. Они вдвоем могли даже просто молчать, не было необходимости заполнять паузы ненужными разговорами. Ну, а телепат Эмма возможно просто отдыхала от постоянного шума в голове рядом с "тихой" Ульяной. Никто не мог объяснить природы псионических щитов, их не смог пробить даже Ксавьер, хотя очень старался, когда Яна впервые попала к нему после трансформации. Став же постарше, Распутина поняла, какое это преимущество, но и сама не знала, что с ней не так. Стрэндж выдвинул теорию, что этому ее научила "та" версия Ороро, причем научила так, что ей теперь даже стараться не надо, чтобы поддерживать щиты. Сама же Яна полагала, что дело в ее демонической сущности, в разорванной на клочья душе, которую выдернули. Поэтому она и остается "немой".
Официант приносит их стандартный заказ и тактично удаляется.

Несмотря на всю абсурдность и безысходность ситуации, Кассандра чувствовала себя в своей тарелке. Благодаря годам, проведенным рядом с матерью на раскопках, и своему происхождению, она была выносливее, чем любая другая девушка ее возраста. Ползать на коленях по грубому щебню, тщательно и аккуратно раскапывая предметы древности или ритуальные захоронения, когда солнце беспощадно палит с небосвода и ни облачка не видно на горизонте, — для нее было сродни отдыху. Сейчас же и вовсе сравнимо с приятной прогулкой с друзьями, если убрать за скобочки все если. Она запретила себе думать о плохом. Титаны живы, может быть где-то рядом есть еще один остров, куда их выбросило после побега от Жатвы. Завтра рано утром, когда все ее раны затянутся и после продолжительного отдыха, они возобновят поиски, уже с воздуха, чтобы ускорить процесс.
— Что? Ты... ты... как ты посмел?! — но злости в себе Кэсси не находила. У нее просто сил на это чувство уже не осталось, так сильно она была вымотана всем происходящим, да и к тому же, будем откровенны, она не относилась к тому типу девушек, кому есть, что скрывать или чего стесняться. Она была полностью довольна своим телом, да и рада была получить подтверждение тому, что у нее нет серьезных, скрытых ран, которые проявились бы позже. А это действительно мелочи, ребра затянутся к утру, а нога, если и будет беспокоить еще какое-то время, то по-крайней мере должны пройти боль и хромота. И пусть девушка храбрилась, наступать на ногу было чертовски больно. Она даже пожалела, что не послушалась совета и не носила с собой немного амброзии или нектара — еда и напиток богов, смертельные для обычных людей, но столь целебные для божественных отпрысков. Тогда ее раны затянулись бы в считанные минуты.
Ничего удивительного, что вскоре Кон с ней поравнялся, а после и вовсе опередил, и не стал тянуть время зря, когда разделся и нырнул в прохладные воды озера. Надо признать, его создатели определенно постарались, создавая Супербоя, невольно она им даже залюбовалась, смотря, как играют мышцы под абсолютно гладкой, без единого шрама коже. Она ему даже позавидовала, ее собственное тело было самой настоящей картой ее приключений. И глубокие порезы, и проникающие раны, и ожоги, и даже огнестрельное ранение. Быстрая регененерация — это безусловно плюс, вот только она не безупречна. Раны затягиваются, но не бесследно, и с этим нужно жить. Впрочем, не все было так плохо. Большую часть было практически незаметно. А наиболее уродливый внизу живота [от копья, кстати, но это уже совсем другая история] прикрыла татуировкой.
Кон явно наслаждался собой и ситуацией. Он окатил ее волной холодной воды, и тут же уплыл так далеко, чтобы она не могла его достать.
— Нужно было оставить тебя в динозавре, — негромко проворчала Кассандра, но скорее уже на автомате, просто чтобы не терять лицо перед ним и держать себя в тонусе. Подняла с земли костюм и, скомкав его, кинула как можно ближе к парню, оккупировавшему водопад. Хорошая идея кстати. В отличие от Супербоя, раздеваться Кассандра при нем не планировала, поэтому в воду нырнула также рыбкой, но в полном костюме, преследуя сразу две цели. И постирает его, и не доставит парню такого удовольствия, пусть он и успел просветить ее рентгеновским зрением, маленький извращенец.
Проплыв под водой пару метров, Кассандра вынырнула и легла на спину, позволяя своим мышцам немного расслабиться. Ребра отозвались сладкой болью. Запускает руки в волосы и массирует кожу головы, смывая сопли динозавра и черт знает что еще попало на ее волосы, пока они пробивались из подземелий. Как только с этим было покончено, размеренно доплывает до противоположного берега озера, где приметила небольшую бухту, которая могла гарантировать ей немного так необходимого уединения.
— Когда закончишь, разожги огонь, — крикнула парню, который уже должен был завершить свои. Убедившись, что задание понято и обрабатывается процессором, Кэсси заплывает в бухту и устраивается на камне, расстегивая молнию на костюме. Ее плечи предательски опускаются, ей кажется, что ее поставили вместо Атланта и теперь на ее плечах вся тяжесть мира. Она была на пределе, но не имела права сдаваться. Синяки на ее теле уже заметно побледнели и выглядели как недельной давности, все ссадины затянулись. Даже жаль, что она не дочь Посейдона, вода исцелила бы ее. Тут же виновато посмотрела на небо, ожидая гнева Зевса, но ничего не последовало. Очевидно, ее отцу было не до переживаний дочери, как и обычно. Без горячей воды и ароматных гелей для душа — водные процедуры не приносили привычного удовлетворения, но она по-крайней мере смысла с себя этот день, а после развесила костюм на нагревшемся камне, чтобы он немного просох в заходящих лучах солнца. Где-то минут через десять натянула на себя все еще слегка влажную ткань и пробует невысоко взлететь. Ей всего-то нужно, что перелететь озеро и присоединиться к Коннору. В джунглях ночью бывает очень холодно. Остается надеяться, что он успел разжечь костер. Но потом ей в голову приходит, что им не помешает перекусить, поэтому девушка решает сделать небольшой крюк, чтобы собрать фруктов. К ее счастью, этого добра на острове было полно. Она ничуть не удивилась, когда нашла банановую пальму по соседству с грушевым деревом и виноградником. Такое чувство, что кто-то просто собрал на этот острове все возможные растения на земле. Вот только с какой целью. Набрав всего вдоволь, она медленно подошла к ранее присмотренной поляне. Супербой уже был там.
— Я тут кое-что принесла нам, перекусить, — аккуратно складывает все перед парнем и скрестив ноги, садится рядом с ним.
Это был очень длинный и странный день. Невольно девушка растерянно вздыхает, завороженно смотря на огонь.

Я не знаю, в каком месте начинается моя история и где она заканчивается. Где я, а где Таир Аль Сафер. Прячу лицо под маской, закрашиваю глаза черным - в цвет моей души. Давно уже не та Сара - потерянная девочка, пытающая отбить парня у старшей сестры из чувства обиды и желания ей насолить. Мне больше не завидно, что у нее есть все, а у меня лишь пародия на жизнь. И я бы многое отдала за то, что бы услышать от мамы, что бы я держалась Лорел или от отца, о том, как сильно я похожа на нее. Тогда подобные сравнения меня злили. И-д-е-а-л-ь-н-а-я Лорен Лэнс мне набила оскому, солью вылазила из ран. Единственной целью моей было - сделать ей как можно больнее, надавить на рану, что бы кровь пошла бурным фонтанам, что бы осознала насколько это больно, когда любимая сестра отбивает единственную любовь всей жизни. Я была глупой девочкой, эгоистичным подростком, думая, что время мне подвластно и что мисс Идеал прогнется под своими правилами, поймет мою боль. Прости меня. Я тебя очень люблю. Не смотря на мои ошибки и прошлое.
Теперь я - ассасин, и мое предназначение заключается в убийствах и драках. Таких как я - сторонятся и не ждут на чай. От таких как я - не убежишь. Подобно прошлому и времени, я настигаю тогда, когда меня не ждут. Незваным гостем захожу в квартиры, проникаю в комнаты. оставляю метки на сердце или на лбу. всегда смертельные. Их стеклянные глаза меня больше не пугают. Я даже смерти не боюсь. Мой чертов Титаник дважды шел ко дня. Моя чертова жизнь была бесчисленное количество над пропастью и парочку раз я даже падала в нее. Полет был долгим, огненным. Ледяным. нервные окончания отмирали и не восстанавливались вовсе. В голубых глазах погас огонь. Мне достались шрамы по всему телу. Проведи ладонью по крестообразному на плече - памятка о моем непослушании. Парочка неровных и глубоких на пояснице, на бедрах россыпь звезд, несколько зарубок на плечах - это все следи моих дорожек и ошибок. Я слишком далеко зашла, что бы сейчас сворачивать. Мне давно не больно. И не страшно.
В какой-то момент перестала существовать Сара. Я убила ее. Убийца сама себя. Хах, памятник мне не возведу. Правы были родители, я - пропащая, гнилая и не достойная быть ее сестрой.

Я расскажу тебе сказку, расскажу свою судьбу.
Я не родилась не правильной. Не правильными не были мои родители, идеальною была моя сестра. Локоны мягче солнечного света и цвета лета. Она умела смеяться так, что загорались звезды. С ней было приятно молчать, держась за руки и прятаться под одеялом при свете фонарика вслушиваться в родной голос, когда она читала книги. Лори, моя любимая Лори, была моим предметом для подражания и обожания. Идеальной куколкой, вырезанной из слоновой кости. Редкой картиной, написанной Моне. Я все ломала голову, за какие грехи проступки в сестры досталось мне сие сокровище? Рядом с ее изяществом я ощущала себя тряпичной куклой, собранной из подручных материалов. Внутри меня были опилки и солома, в Лорел же - миллиарды звезд и созвездий. Она бежала по линиям на ладони, была похожа на весну, которая вступала во свои владения после. От каждого шага таял снег и расцветал подснежник. Пятилетний ребенок души не чаял в ней.
Были взлеты и падения. Вторых - намного больше. Стольким количеством шишек и разбитых колен не сможет похвастаться ни один ребенок, ни один подросток. А я могла. Не спокойная, ищущая приключения на свою пятую-очаровательную-точку. Во мне всегда играло детство. А может я так старалась привлечь внимание родителей, показать нашу разницу с Лорел. Я по определению не могла стать точной ее копией, даже обладая одинаковым набором генов и наряжаясь в ее наряды. Не хотела. Разве что волосы не окрашивала в черный, дабы как-то убить эту маниакальную любовь к старшей сестры. Ей возвели Олимп, назначили главной жрицей и богиней. Подносили цветы и дани. Я завидовала ей, но не прекращала любить. Всегда тянулась к Лори. Она - оставалась моей старшей сестрой, единственной подругой, хранительницей моих тайн. Моим всем, пока однажды не совершила то, от чего мой мир пошел трещинами.
Иногда я задумываюсь, а если б Лорел не стала встречаться с Оливером, то оказалась ли я на "Гамбите" и была я там только из-за великой любви к парню или от желания осознавать, что любовь всей жизни старшей сестры предается греху со мной? От судьбы не убежишь. Так или иначе, я бы зашла на палубу, стала бы частью крушения, превратилась бы в русалку [дважды].
Наверное, я вернулась только за тем, что попрощаться с родным городом, с семьей, узнать, что у них все хорошо и гладко. Я не стремилась обращать на себя внимания. некий магнит влек в Старлинг Сити. Стрелки часов неизменно указывали на беду, а давно мертвое сердце щемило и болело, стоило мне подумать о Родителях, Лорел или об Оливере. Чуть позже, открыв себя стреле, стала помогать этому герою, себя таковой не считала. Просто отрабатывала, пыталась обелить мою почерневшую душу. Но ромашки не растут тем, где земля усыпана солью. Не так ли?

Сейчас жизнь моей сестры крошится, по крупицам стекает в океан. Смотреть, как родная душа сама себя ломает, превращая в тень - я не могла. Обладая навыками, полученными в Лиге Убийц, я могла быть незаметной, даже находясь у нее за спиной. И каждый раз, когда Лори тайком тянулась к бутылке я янтарной жидкостью. После ее напитки стали менее благородными, моя любимая девочка перешла на водку. Дешево и сердито. Она скатывалась в пропасть и без меня ей не выбраться.
Я застала ее лежащей в беспамятстве на ковре. Кошачьей походкой забрала все спиртное; содержимое бутылок вылила в раковину. Алкогольные пары заполнили пустую квартиру. На холодильнике несколько фотографий, среди них - я в обнимку с Лори. Кажется, это было на какой-то из вечеринок, когда все стало не так сложно. Благо, молоко оказалось не просроченным и даже не прокисшим. Я ставлю стакан с белой жидкостью на журнальный столик, легонько хлопаю сестру по щекам. И сдерживаю себя, что бы не сбежать из ее квартиры, оставив после себя лишь сквозняк да воспоминания. Я нужна ей. Она нужна мне.
- Лориии... - Сердце прыгает то быстро-быстро, то стучит медленно. В зашторенные окна пытается прорваться луч проезжающей машины. Здесь стоит полумрак, я включила лишь настольную лампу и сняла свою маску. Будто бы обнаженной душой стою перед нетвердым разумом сестры. Как еще моя сильная и независимая еще не завела ораву кошек? Я даже улыбаюсь. Почему-то, как только Лорел открывает глаза, мне становится тепло и спокойно. Все станет на свои места. Обязательно. - Дорогая, это я.

Соки, ты меня конечно, извини... но какого хрена тебе дома не сиделось?! Телефон придумал трус?! - стоя спиной к подруге и оценивая своих гипотетических противников, поинтересовалась я самым будничным тоном, как будто не нас сейчас окружают кровожадные волки-убийцы. - Для справки, Джейсон сейчас веселится у Сэма с парочкой молоденьких дурочек, - неудовольствие в моем голосе было ощутимо. Один из ближайших волков навострил уши. Зашипев на него, я вновь повернула голову в сторону Соки, тем не менее, приглядывая за волками. Как и у них, у меня тоже ушки были на макушке. Только уже фигурально выражаясь.
Я слышу, как переступают их лапы, глубже закапываются в землю, ища точку опоры, чтобы атаковать нас со всей возможной силой. Слышу, ускоряющийся ритм их сердец, с силой качающие кровь. Слышу в воздухе сладковатый с примесью леса запах, так присущий крови оборотней. Я не так давно питалась, но жажда все равно одолевала меня. Это не тот голод, который можно утолить. И сейчас они пробудили во мне неуемную жажду. Я могу потерять контроль, если прольется хоть капля крови. Или же это лишь разозлит меня и придаст сил.
Молюсь Богу, в которого я перестала верить, что второе.
Нет, они тупые, могут только скалиться, - пожав плечами, громко и насмешливо отвечаю подруге, чем вызываю громкий и яростный рык всех волков на поляне. - Правда глаза режет? - с дьявольской улыбкой обвожу поляной взглядом, пересчитывая тех волков, которых мы уже имеем, и тех которые находятся где-то поблизости. Смогу ли я убежать с Соки в руках. Ну же, Билл или Эрик, неужели я все должна делать сама. Это ваша женщина, а голова почему-то болит у меня. Неужели они не чувствуют, что она в опасности? Чертовы вампиры. Упс, я же сама вампир. Улыбнувшись своим мыслям, я вызвала лишь очередную волну рыка.
Не выделывайтесь, я тоже так умею! - слова не расходились с делом, чуть присев я зарычала на ближайшего оборотня. Почему они не нападают? Чего ждут? Очевидно же, что преимущество на их стороне.
Либо они и правда туповаты, либо... им не хватает паззлов в головоломке.
Я жалею, что телепатия Соки не распространяется на вампиров. Мы бы составили план, действовали сообща и выбрались бы их этой заварушки целыми. А что если она пострадает? Или хуже того, погибнет. Как я буду смотреть в глаза Биллу? Нет, я лучше сама умру, чем разочарую его. Нет для меня наказания страшнее, чем увидеть в его глазах боль от потери. И мое... мое предательство. Что не смогла. Руки сжимаются в кулаки. Я уже присмотрела себе крайне симпатичный кол, вернее, длинную палку, которая с должной долей фантазии может быть принята за кол. А фантазия у меня богатая.
Нужно определить, кто среди них вожак и отделить его от стаи. Угрожать ему, чтобы... заставить их подчиниться. Численный перевес на их стороне. И если они смогут завладеть Соки, я проиграла.
Отличный план, подруга, устроим девичник, закажем пиццу. Тебе пиццу, мне доставщика, - да, конечно, это ведь не мы окружены волками.
Чего вы ждете, пушистики, давайте...
Хрустнула ветка под тяжелым армейским ботинком.
И в тот же миг волк, стоявший ближе всех ко мне, прыгнул, атакуя. Раздался выстрел, следом еще один. Но оборотень быстрее пули. Я смогла лишь отойти в сторону, не дав ему сбить меня с ног и повалить. Пока это мое единственное преимущество. Я ожидала атаки со стороны остальных, но они пока просто перегруппировывались, отрезая меня от Соки и заключая в кольцо с оборотнем.
Ты хочешь поиграть, собака? - волк оскалился, с его клыков на землю капала слюна. Я поморщилась, отвратительные создания. Лапы волка погрузились в землю и он снова прыгнул, но я уже была готова. Снова шаг в сторону, прыжок через волка, мои руки смыкаются на его шее. Щелчок, и его голова повернута на сто восемьдесят градусов. Но и этого мне было мало. Не отпуская уже бездыханное тело, я вспарываю ему живот, и вытаскиваю горячее сердце, демонстрируя его кругу из волков. Они не выглядят сильно расстроенными потерей друга, может даже брата, любимого.
Соки. Оглядываюсь, подруга лежит на земле, придавленная огромным волком, который просто удерживает ее на месте, не давая сбежать и вынуждая смотреть... на меня? Отлично. Разберусь с ним позже. Раздавлю его глаза в пальцах. И сделаю это, пока его сердце будет биться.
Я не кровожадна, просто никто не смеет обижать моих друзей.
Я слышу шаги за спиной.  В воздухе появляется ненавистный запах металла. Я успеваю прыгнуть в последний момент и приземлиться за спиной у того, кто крался ко мне. Обвив руку, которая все еще в крови, вокруг его шеи, я шепчу ему на ухо.
Ты должно быть их альфа, так? Прикажи им отступить, или стая будет искать нового вожака. - голос звучит ровно и спокойно. Мужчина в моих руках выругался, но приказа не отдал. Вместо этого, его дыхание замедлилось, словно он готовился к чему-то. Он достает что-то из кармана незаметно от меня, а в следующий миг в лицо мне летит серебряная пыль. Я успела зажмуриться и спасти глаза. Закричала от боли, но хватку не ослабила. Наоборот. От охватившей меня боли и ярости, я свернула ему шею.
Меня слегка качало. Нет для вампира страшнее вещи, чем серебро. Оно ослабляет нас.
Тело упало у моих ног. Со спины вырывать сердце не так удобно, как спереди, но и так сойдет. Подношу его к губам и пью из сосудов, словно коктейль из трубочки. На вкус не так отвратительно, как может показаться. Кровь необходима мне, чтобы заживить раны.
Мое внимание привлекает мужской голос, велящий мне поднять руки и убираться отсюда.
Волк, который держал Соки, перекинулся в человека и сейчас держал ее за шею.
Плохо.
Волки перегруппировались, образовывая кольцо вокруг нас.
Очень плохо.
Что же делать?

Снова все начинается сначала. Недостаточно хорош для тебя или не достаточно плохой?- Эти мысли как обычно донимали меня, в тот время когда Друзила заскучав указала мне на дверь. Точнее на дверь указал себя сам, прихватив с собой бутылку. С меня хватило слов Дру о том, что я стал не таким как прежде, как и присутствие третьего при нашей ссоре.
Ссоры, все началось после Санидейлла, этот город словно бы проклял нас. Забрал часть нашей сущности, заставив не раз усомниться в верности моей создательницы Хотя сейчас это было не важно, у меня было все что мне нужно. Никаких планов на будущее и карта где я прочертил длинную черту красным маркером перечеркивая чьи-то жизни. Решая, что мне было бы неплохо сыграть в русскую рулетку и убить по дороге с десяток местных обывателей.
Так начался мой путь, конечный пункт которого был неизвестен даже мне.
Передвигась исключительно ночью, пользуясь доверчивостью добрых самаритян или просто заскучавшего дальнобойщика, проделал половину пути подркепившись всего один раз. Но за эту жертву меня навряд кто-то бы осудил. Тот самый дальнобойщик оказался странным малым, и я решил все его проблем одним укусом и хрустом шейных позвонков. Поэтому путь до Ньй-Йорка где обитал Ангел, мой не очень хороший знакомый закончился почти бескровно рядом с каким-то заброшенным зданием. Этот дом, заприметил  еще во время моего предыдущего визита в  "гнилое яблоко". Тогда мне нужно было кольцо, чтобы гулять под солнцем, не боясь превратиться в горсточку пепла.  Сейчас мне нужен был кто-то кого я мог обвинить во всех своих бедах, а ведь в этом и был виноват Ангел. Он был способен причинить мне боль даже на расстоянии. Всегда стоящий чуть выше меня, даже сейчас когда пресмыкаясь перед истребительницей. Теперь приехав в его город решил, что приготовлю его сюрприз, для начала изучив все.
Дом оказался таким как я и думал, забытым и заброшенным, но не отключенным от всех коммуникаций поэтому когда через пару часов я закончил обустраивать себе жилище стаскивая в одну комнату все что мне понравилось. Лаповый телевизор, Торшер и довольно удобный диван, придали уют а телевизор поймавший один из развлекательных каналов скрасил мне уют.
Да, вот так довольно просто и скучно провел свой первый день в этом городе. Вампир- хищник, но это не значит что он будет охотиться 24 часа в сутки. А если говорить честно, мне было лень делать хоть что-то. Наблюдая за танцующей парой на экране, я вспоминал о Дру и мое настроение сейчас никак не подходило для охоты. А вот чего мне действительно хотелось найти бутылку или даже две, винную лавку на худой конец и выпить за здоровье той что меня оставила.
До восхода солнца было еще часа два, по крайней мере так показывали часа и чутье вампира которое меня никогда не подводило. Ладно один раз получил сильный ожог потому, что уснул пьяным прямо на улице, но такое случается с каждым. Поэтому имея несколько часов в запасе, покинув свое жилище я спустился вниз по улице, рассчитывая петляя переулками выйти на одну из оживленных улиц где обычно находятся маленькие магазинчики и лавочки торгующие всем что вам захочется в столь поздний час.
Прозвеневший звонок, объявивший о моем присутствии раздражали, все что мне было нужно сейчас стояло в конце зала и все это расстояние я проделал под суровым взглядом продавца которому явно нечем было заняться.
-Решай свой кроссворд- кинул ему я, достаточно резко чтобы он уткнулся в свой журнал и перестал наблюдать за мной. Прихватив пару бутылок недорого виски и собираясь расплатиться за них деньгами дальнобойщика столкнулся с юношей в черной куртке, пахнувшем так вкусно злостью и ненависть что я облизнулся. Парень которые не отреагировал на меня прошел чуть дальше и остановившись посмотрел на дверь. Мне стало казаться, что я стеклянный такое складывалось впечатление, но когда дверной колокольчик снова звякнул, я понял в чем дело.
Ночной грабеж, еще один парень оказавшийся здесь в этот поздний час находу вытащил дробовик, и я оказался в зоне обстрела. Нелепей ситуация не бывает. Вампир на линии огня, мне оставалось или броситься на одного из них, или просто выпить с учетом того что скоро начнется пальба и другого шанса возможно не прибавится. Поэтому я быстро сорвал пробку и запрокинув горло залил в себя добрую порцию виски которая в этот раз уж точно была нахаляву.

После драки всё остальное
как будто звучит слишком тихо в жизни.

  Мы всегда совершаем глупости ради другого человека из - за привязанности, или из - за любви. А может просто из чувства долга, мы можем пойти на что угодно, это неконтролируемое чувство на уровне инстинктов. Ведь жизнь может приподнести сюрпризы, и хорошие и плохие. Но ты помнишь, где - то глубоко, человека который был для тебя всем, для которого ты многим жертвовал, даже смог отказаться от него, ради него же. Только такие люди, становятся ниточкой к прошлому, к настоящему, потерянному я. Жизнь делится на до и после. Только по доброй ли мы воле, все это испытываем? Почему так многое в жизни происходит именно против нашей воли, как будто мы где - то проширафились, и тепеть будем платить за все это до конца жизни. Хотя сказать по правде каждому из нас есть, за что платить.
  Жизнь Куина, была наполнена событиями, которые сломали бы любого, но он наоборот каждый раз словно возраждался над проблемами, идя дальше, принос все новые и новые жертвы, на алтарь жизни. Оливер давно уже понимал, что его жизнь, всегда была подводящей к какой - то цели. Он до сих пор помнит те моменты, когда он наслаждался жизнью,  жил на полную катушку. Не думал о завтрашнем дне. Как будто завтра не существует, сегодня последний день его жизни. И так было достаточно долгое время, беспечность, так сказать ни о чем не задумываясь, и вроде так было легче, и намного проще. Не было смысла во всей этой ерунде, но он просто изменился стал другим человеком.
  Жизнь на острове стала для него чем - то переломным. Нет разумеется стоит понимать, что любой человек окажись в подобной ситуации врят ли принес что - то радужное, и хорошее. Ведь когда главным твоим занятием становиться выжить, то ты шлешь на различные жертвы ради этого. Да хоть других людей есть, главное жить, и врет тот человек который говорит, я готов на самопожертаование ради другого. Все мы эгоисты и боимся за свою задницу только в разной мере, кто - то в большей кто - то в меньшей. Главное иметь
стимул, чтобы продолжать жить. Таким стимулом для Оливера стала жажда отомтить за все происходящее, правда тогда он не знал через какое время, он понял  что меняется, он внутренее. У него теперь стояли другие цели на будущее, и он изменился, и не видел в этом никакого минуса.И он смог стал совершенно другим, он смог вернуться к жизни, к родным, которые успели уже начать жить без него? Сложно, да конечно, можно ли пережить, а у него есть выбор?  Теперь он выходил на улицы города, пытаясь быть тем, кем он не являлся, но постепеннл он осознает, что это и есть он, теперь это неотъемлемая часть его я.  Главное в этой мешание жизни, не потерять того, кем ты являешься. И наверное быть Стрелой было для него, чем то жизненонеобходимым,  здесь без врача не разберешься.
  Раз он не может получить все остальное, то довольствуйся малым своим одиночеством и осознанием, того, что ты помогаешь. По своей глупости, он потерял практически все, он отстранился от своей семьи. Его бывшая девушка его ненавидит, разумеется на это были свои причины, не каждый день ты изменяешь, девушке с ее собственной сестрой. И она как итог погибает, а ведь все могло быть иначе. Он бы мог отказаться, не звать  к себе Сару, а так скорее всего, он мог и не жить, как сейчас. Кто знает, может они бы с Лорэл решились на более серьезный шаг, хотя кто знает, кто знает. Он всегда был непостояен, может это и хорошо, что все так произошло, он спас ее таким жестоким способом от себя.
  Куин никогда по крайней мере для себя не отрицал, что ему дорога старшая из сестер. Он всячески старался ее оберегать, даже подставлял ради ее  безопасности других, да может это и не правильно, но он не мог допустить того, чтобы с ней что - то случилось, и он хоть косвено был причастен к этому. Можно сказать что он хранил все происзодящее внутри себя, закрываясь от других. Да теперь он отгородился от остальных, но не мог отпустить девушку далеко от себя, но и это не помогло. Она решила стать частью команды, да ей нужно было это, чтобы отвлечься от  смерти сестры. Теперь ему приходилось более тщательно следить за ней, да еще и мириться с близостью ее нахождения. До этого, это как - то более просто переносилось. Наверное именно поэтому, он перекидывает свои чувства на другую девушку, Фелисити, и как ни странно она полная противоположность Лэнс, мудрое ли это решение, не суть он человек, и он может действовать на эмоциях.
  И вроде бы все шло хорошо, работа в команде,  личная жизнь. Да у него все еще было множество скелетов в шкафу, но все самые отборные он вытащил наружу,и наверное именно это привело к тому, что он потерял и Фелисити, хотя может было дело во внутренем затаенном эгоизме, но Оливер не чувствовал своей вины. Это прошоое, и оно не имело к блондинке никакого отношения. Да он нк говорил о сыне, но эта не та вещь, о которой кричат на каждом углу. Только вот говорят, что мы должны терять все, чтобы видеть куда идти дальше, найти новую нишу. И такой потерей для него стала смерть Лорэл. Он не смог ее спасти, он не уберег ее. Хотя до последнего момента надеялся на то, что она выкарабкается, сможет. Она же сильная. Она столько раз была на грани, но возвращалась к жизни, и косвено к нему. Но не в этот раз. Он до сих пор помнит то сжигающее чувство спирающего грудь, когда он понимает, что больше он не услышит ее голос, и ее коронное «я знаю тебе». Ведь она и правда знала, его как никто. Вот и ее нет.
Если бы я мог вернуться назад, я бы выбрал время,
когда я любил тебя и ты любила меня.
  Потерянный, обвиняющий себя во всем, на ее месте должен быть он. Она была светом, той частью жизни, в которой  была светлая сторона. Он остался один. Впервые он стал одержимым, он мечтал о мести. Забрать последний вздох того человека, который посмел посягнуть на жизнь, Лорэл. И плевать, что его смерть не вернет ее, но так он хоть избавиться от щемящего чувства внутри. Может если бы последние минуты ее жизни, он не узнал так многое, что она хранила в себе. Если бы он был уверен, что он для нее друг, просто хороший друг.
  Месть, говорят мстя мы убиваем частичку себя. Именно себя, а не того кому мстили. Они правы смерть Дарка не изменила ничего. Лишь усилило чувство вины перед Лэнс, она просила его никогда не вредить людям, она всегда была лучше него. И он не отрицал, что испытывал удрвольствие, когда убил Дарка, но теперь, он вноаь загнаный зверь в клетке. Он вновь и вновь погружался в ту темноту, что поглощала его. Теперь он не скрывал чувства, они просто исчезли. Но он заслужил спасительную соломинку. И он не один хотел чтобы Канарейка была жива. Так они вместе с сестрой Лорэл отправились в прошлое и попытались ее спасти.
  Это тяжело во второй раз переживать, тот момент, когда ты не можешь ничего сделать, когда ты беспомощен. Когда тебе вновь платить по счетам, но он преодолел это внутреннее чувство, и они вернулись в настоящее победителями, но все относительно. Как он теперь мог смотреть на Лорэл  и помнить те слова, что она ему говорила. А ведь она и не помнит, что это было. Что она раскрыла ему свои чувства. Ведь этого не было  но он же помнит, просто не мог забыть. Каждое слово, фраза, как на граните высечена в его голове. А он не мог просто придти и сказать, как есть. Что так много передумал за это время. Что он и правда дальше не может быть один. И тот кто ему нужен, это она. Он пытался делать шаги ей на встречу, вновь вытащить ту ее затаенную любовь, он так сосредоточился на всем этом, что пропустил немаловажную вещь.
  Все начиналось, как обычно, очередная вылазка, Лорел все еще не с ними, ведь у нее проявились способности, а если быть до конца откровенными, то он боялся за нее.  Но это стало, его концом, концом как личности. Последнее что он помнит, это жгучая боль, а потом все исчезло. Он стал кем - то другим. Одна лишь жажда убивать. Никакой морали, никаких точек чтобы остановиться. Как он стал таким? Он и сам не знал, но это было мучение, в голове было столько всего намешанно любое воспоминание причиняет боль, невыносимую. Кажется что голова сейчас взорвется, а навязчивые мысли не прикратяться никогда. В голове такое ощущение, что жили два человек. Один нашептывал, убей стань свободным, какбы обволакивая своим голосом и проникая в самое нутро, как змея. Второй же говорил, что он не такой и он сможет выбраться из всего этого. И вроде он понимал, что ему нужно делать, но как итог он забывал все, и вновь обволакивающий змеиный голос. Он не осознавал, что происходит, но на это нету времени, что происходит внутри эта борьба отнимала все время.
  Вот сегодня был тот же день, Дарк был обозлен, ведь последнее время все вылазки одна за другой срывались, это было странно, такое ощущение, что все их планы знали заранее, и конечно же сразу стали искать крота, такое ощущение, что вот он прям взял и объявился, но может и правда не так умен? Проходя мимо одной из комнат он уловил какое - то движение, ведь там никого не должно быть, он в этом уверен. Зайдя, он увидел что Серена шарит по ящикам, да какого черта здесь надо.
  Вообще ее появление было странным, ее выкрали из лаборатории, в Централ - сити, чтобы иметь весомый перевес на своей стороне, но увы даже это им не помогло. - Эй что ты тут делаешь? Оливеру казалось все это странным, ее оправдания были так нелепы, как будто он с ребенком общался. - свои сказки другим будешь рассказывать, и навел на нее лук, он понимал, что скорее всего она и есть,тот кого они ищат, ведь и правда после его появления все и началось, врят ли это совпадение.
  Только то, что сказала девушка было еще более странным, ждала его только вот зачем. Он был заинтригован, ну собственно почему бы и нет. За ее словами,он и не заметил как она подошла близко к нему, нарушая его зону комфорта, но он не был против. - и что же дальше, будем проверять кричит ли так же птичка во время оргазма? Да он проверил, как она кричит, но далеко не тем способом  на который он расчитывал, одно это наблюдать со стороны проявление способностей, но с другой стороны, когда ты это чувствуешь на себе это совершенно другое. Это какой - то спецефический уровень боли, Оливер непроизвольно схватился за голову, она разрывалась, и он осел на пол. Он не мог осознать закончилось все или нет, но крик все еще звучал у него в голове, отдаваясь легкой дрожью.
  Все ли мучители жестоки? Странныц вопрос, но он увидел лицо девушки надвисшее над ним, она коснулась его щеки. Что - то родное и теплое было в этом прикосновении. И у него непроизвольно вырвалось. - Лорел. Нет я знаю, что это ты. Вы с ней разные, совершенно, хоть и двойники. Заключил Куин, он был уверен что это не Серена, каким - то шестым чувством.
  И вновь, эта боль и пустота. И он теряет сознание. Пока он пытается придти в себя после очередной дозы вакцины, тот кто ее делал, посоветовал Серене не приближаться к Оливеру, мол она пробуждает воспоминания,  а это  для него плохо.
  Он пришел в себя, а над ним вновь лицо девушки, и вновь голос внутри такой шипящий обволакивающий. Срабатывает инстинкт самозащиты, и схватив девушку за горло, он впечатал ее в пол. - Что тебе нужно? постепенно сжимая пальцы проговорил парень, безумство захватывало его.

- Ты - моя самая любимая дочь! Естественно, я сделаю всё для тебя.
- Давай начнем с того, что я - единственная твоя дочь.

[float=left][/float]
Никто не ждал, что я вернусь. И уверена в том, что каждый из тех, с кем мне случалось встречаться лично, молил небеса о том, чтобы постараться забыть мое имя навсегда, а я чтобы горела в Аду. Мне сложно их винить, ведь в жизни каждого я сыграла значительную роль. Многие пылали своей праведной ненавистью, не подозревая даже, что она для меня - не пламя, сжигающее все напалмом, лишь огонек, что может согреть в промозглый осенний вечер.
Я не знала, что смогу вернуться. Вонзая в себя шприц с вирусом, я надеялась лишь на то, что Елене не достанется все то, чего так страстно желала всегда я. Стефан, семья, здоровое вампирское тело. Чем она заслужила этого всего больше, в отличии от той, которую ненавидела? Тем, что умела разрыдаться в нужный момент? Быть может, своей непередаваемой способностью не знать, что она чувствует, метаться от одной жалкой мысли к другой? Но в любом случае, я не была никогда святой, чтобы уходить из этой жизни тихо, без помпы и не отомстив за себя. По-крайней мере, постаравшись это сделать. Если ты привыкла отличаться, то и умирать слишком тихо, не оставив о себе даже напоминания, было бы слишком жалко.
Знаю-знаю, что немного не повезло и чертовы Странники вновь вмешались  в действия вселенной. Если верить в эту суку, что якобы сводит двойников, то я бы предпочла считать, что смерть Елены Гилберт была бы вполне достойным финалом, причем моим. Вряд ли кто смог бы забыть про меня, когда она бы умирала в мучениях. Все же, этот подарок ее телу был преподнесен мной. Но кто бы сомневался, ей вновь повезло. Как всегда, как обычно, как со всем, что так жаждала когда-то я. Что сделала эта всепрощающая при своем рождении, что заслужила такое небывалое везение?
Но речь сейчас не о том. Скорее - о моем возвращении. Не слишком помпезном, как я могла бы себе позволить, поддерживая утраченный имидж, но достаточно неожиданном, я думаю для тех, кто давно уже забыл мое имя.
[float=right][/float]
Кэтрин Пирс или Катерина Петрова. Не имеет особенного значения. Хотя конечно же, я предпочитаю первый вариант. Не потому, что мне не нравится то, что было дано мне при рождении, вовсе нет. Скорее потому, что та девочка, что родилась в Болгарии более полувека назад, давно уже умерла. Оставшаяся без дочери, с вырезанной чокнутым гибридом семьей, без планов на будущее, и не желающая быть жертвой. Я никогда не оплакивала ее по-настоящему и не рыдала, что у меня забрали мою суть, как это делала бедная Елена. Я была Кэтрин Пирс. И это имя стоило многого.
Ненависть всегда была частью меня. Не как случайный буйный сосед, завернувший не за тот угол, путающийся в дверях. Она жила во мне, свернувшись уютным клубком и никогда не царапая коготками особенно остро саму меня. Лишь окружающих, когда они смели будить ее покой. Иногда - вызывающим поведением. Порой - тем, что вставали на моем пути. Но довольно часто - потому, что для нее мне не нужно было особенных причин.
Я не была никогда спятившей психопаткой, как Никлаус, готовая мстить веками. Могла бы конечно, но вряд ли тратила бы на это столько времени. В конце концов, в этой жизни, помимо того, что я пыталась выжить, у меня было еще столько интересов. Музыка, что менялась на протяжении веков, красивые мужчины, развлечения всех видов,в конце концов. Хотя да, будем честны. На фоне того, что я пять веков пыталась ускользнуть от спятившего Первородного, это всё теряло свою ценность в качестве хобби. 
И все же, после смерти, когда я поняла, что даже она не может убить меня окончательно, как бы сюрреалистично это не звучало, в этом появился какой-то смысл. Всю свою жизнь раньше, пять с половиной сотен лет, я бегала от всех, кто пытался вырвать моё сердце  и преподнести его Никлаусу. Иногда - от тех, кто не представлял особенной опасности, но все же мог доставить определенные неприятности. И я всегда опасалась за свою жизнь, слишком крепко цепляясь за нее, чтобы позволить себе сдаться, и сдохнуть, как какая-нибудь посредственность. Но теперь, побывав "по ту сторону", я больше не боялась. Кто и что мог сделать большее, чем уничтожить меня окончательно и забрать последнее, что у меня было?
[float=left][/float]
Кажется, если вселенная что - то и решает, то она точно не хочет, чтобы я проиграла. Да, я потеряла вновь свою дочь и  даже позволила Стефану воткнуть в меня клинок Странников, избавляя Елену от моего присутствия в ее теле, но..в конце концов, я же вернулась, не правда ли? Это ли не знак, что мне не дано просто проигрывать и оставаться где-то не у дел? Я вновь в своем теле, снова вампир и больше не готова променять свою вечность на младшего  Сальваторе. Это ли не очередной повод считать, что Кэтрин Пирс победила?
А еще, после смерти осознаешь довольно - таки многое. И зная, что умру, если сделаю это, но все равно позволив себе попрощаться со своей дочерью, я поняла многое. Есть  смысл в любви, иначе, что без нее наша жизнь? Но выбирая Стефана я отходила от собственных принципов. Я выбирала не жизнь, а слабость. Мне больше не хотелось этого продолжать. Он все равно не будет никогда любить меня больше, чем Елену. Так почему свою новую жизнь я вновь должна была посвятить ему? Думаю, что последних 150-ти лет было достаточно. Он знал о том, что значит для меня. Он меня не выбирал. А я теперь уже окончательно, как и всегда, выбирала себя.
Но моя дочь и есть я. Такая же красивая, такая же изворотливая и осторожная, такая похожая на меня, что я видела в ней отражение себя. И не ту отвратительную пародию, которую представляла из себя Елена Гилберт, со всеми этими неуклюжими нарядами и жутким цветом волос. А ту, которой была всегда я. Способной влюбить в себя, способной убить того, кто позволит себе совершить эту глупость.
И я не знала, что она тоже теперь жива, пока не услышала разговор двух Странников. Совершенно случайно, надо  сказать. Меня вовсе не должно было оказаться в том месте. И всё же, я услышала имя, которое заставило меня вздрогнуть. Надя. Надя Петрова. Моя дочь тоже вернулась.
Не могу сказать, что это было просто, не могу сказать, что тяжело. В свое время я сталкивалась с такими ситуациями, что для того, чтобы придумать новый план, у меня не ушло много энергии. А еще, подкрепленная кровью Первородного и вновь ставшая вампиром, я вновь могла позволить себе не церемониться особенно с теми, кто мне не нравился. Или с теми, кто стоял на моем пути. А он теперь, составляя из себя список имен, был довольно - таки длинным. 
Я слышу крик Нади и сжимаю зубы, прикрывая на доли секунды глаза. Я не была никогда матерью года или не могла даже просто считаться хорошей, или хотя бы, просто неплохой. Но она была моя дочь. И когда выбор был между моим спасением и ею, я выбрала не себя. Впервые в жизни. Ведь даже для меня наверное, это значило довольно - таки многое?
[float=right][/float]
Странники никогда особенно не церемонились в выборе своих методов. Если хотели, то сжигали дотла. Если считали, что так будет лучше - разрывали сознание на кусочки, пачкая руки свои в кровавых слезах чужих. Они считали вампиров жестокими ублюдками, но были хуже куда многих из них. Словно отупевшие големы, скованные своей идеей. Безумной и пустой. Они были лишь сектой. И даже зная, что это так, я не считала никогда, что мы с Надей - одни из них. Хотя признаться, мое переселение в тело  Елены принесло мне немало приятных минут.
На то, чтобы узнать, что случилось и хотя бы примерно понять, как я буду действовать, ушло не так уж много времени. Тем более, когда мое лицо для Странников уже было забыто. Никто не ждал, что я вернусь, хотя,  как ни странно, Надю они восприняли как должное.
Да-да-да, я прекрасно помню одну из них, с которой Надя заключила сделку и которой я затем вырвала сердце. Та девочка, кажется Далия, действительно помогла мне, позволив полностью овладеть телом Елены Гилберт, без редких проявлений в виде собственного "я". И все же, в любом деле, чего бы оно не касалось, свидетели - всегда плохо. Так что, ни на секунду за то, что я ее убила, угрызений совести я не испытывала. Как думаю и Надя, которая никогда не любила "посредников", коим была эта Странница. Жаль, что у той девицы оказались два злобных, мстительных брата. И теперь, прознав о том, что Надя вновь возвращена к жизни, они решили ей отомстить.
Как глупо, примитивно и как - то "по-ведьмински", использовать свои дурацкие заклинания для того, чтобы кого - то пытать. Признаться, даже обидно. Вампиры - куда более развитые существа, нежели многие из Странников, особенно в свете сравнения их, и нашего возраста, но почему-то, именно этим колдунам куда проще справиться с бессмертным, когда те безоружны. Хм, несправедливо даже как-то.
[float=left][/float]
Я слышу новое оскорбление одного из Странников, уничтожающих сознание Нади и в принципе, не вижу ни одного повода для того, чтобы медлить дальше. Моя дочь у этих уродов, решивших отомстить за смерть Далии, которой сердце вырвала я. Но так как договор  с той заключала именно младшая Петрова, они решили отыграться на ней. Как это некрасиво...сразу после возвращения той из мертвых. 
Буквально секунда для того, чтобы оказаться у них неслышно за спиной. Моя дочь, сжимающая руками голову и два Странника, не прекращающие своё монотонное заклинание. Знаю-знаю, видела уже такое однажды и даже слышала. Они хотят расплавить ее мозг, лишить воли, превратить в слабую, немощную куклу, не способную им ответить на агрессию. И уж потом, как мне кажется, придумают кару, достойную того, чтобы она считалась хорошим отмщением за жизнь Далии.
Нет, пожалуй не сегодня. Я достаточно долго не видела свою дочь для того, чтобы позволить двум зарвавшимся мстителям вновь забрать её у меня.
Они так близко находятся друг к другу, что не приходится делать лишних движений и создавать ненужной суеты. Два мгновения и я сжимаю два трепещущих сердца в своих руках. Естественно, не допуская ни малейшей мысли о том, что они могут остаться в телах своих владельцев. Я не для пальпации их внутренних органов сейчас здесь оказалась, а для того, чтобы спасти свою дочь. Пожалуй, можно в такой ситуации обойтись и без лишних эффектов.
Когда тела падают, я не сразу смотрю на Надю, которую наконец - то начинает отпускать боль. Мне хочется взглянуть ей в глаза и узнать, что она думает сейчас, видя меня перед собой, но я даю ей несколько мгновений для того, чтобы прийти в себя. В конце концов, я представляю, какие мучения она испытывала сейчас, когда ее мозги пытались расплавить Странники. Может быть, это как всегда эгоистично, но я не хочу видеть боль, пусть даже просто физическую, в глазах своего ребёнка. У неё есть несколько секунд для того, чтобы оправиться, пока я безразлично смотрю на одно из сердец, что сжимаю в своих руках. Всего - лишь пустышка, которая никогда уже не будет трепыхаться. Да, пожалуй, месть идет на пользу далеко не всем.
Но время идет и невозможно определенный момент откладывать вечно. С безразличным лицом я бросаю сердца в грязь, рядом с телами, в которых они когда-то бились, и перевожу наконец взгляд на свою дочь. Можно было бы с рыданиями броситься к ней на шею, с этими повизгиваниями "родная, я так боялась, как ты?" Но мы когда - то, кажется, условились не играть в "дочки-матери?"
[float=right][/float]
- Ты как истинная Петрова, не даешь никому покоя даже после смерти. Я смотрю на свою дочь, что опирается об землю руками, пытаясь оттолкнуться от нее, чтобы встать с колен. Мне не хочется видеть ее такой и я знаю, что вырвала бы сердца этим ублюдкам еще сотню раз, если бы только  у меня была такая возможность, но сантименты никогда не были моей сильной стороной. И последний раз я плакала, когда смотрела на то, как Надя умирает, у меня на глазах, а я не могу ничего сделать с этим, но теперь мы обе были живы. И это был не самый веский повод играть в тех, кем мы никогда не были.
Но видя, как мало у нее пока сил, я все же сдаюсь и протягиваю ей руку, чтобы она ухватилась за нее, и поднялась наконец.
Я не была никогда даже просто терпимой матерью, но уж в порядке бреда:  "Какая нормальная мать могла бы стоять возле своего ребенка и не подать ему руку?" 
- Привет, Надя. Я крепко сжимаю руку дочери, помогая ей подняться и с неудовольствием замечая, сколько сил у той уничтожили странники. Улыбаюсь, словно не испытываю никаких особенных эмоций по поводу нашей встречи. Но вряд ли это может обмануть единственную, кто любил меня всегда. И единственную, ради которой я могла вернуться. Моя родная дочь, которую я любила всем сердцем, насколько это было возможно для Кэтрин Пирс. Я не отпущу её больше. По-крайней мере, только не без борьбы.

Вот чертовы ублюдки! Если растения не могут выхватить нож, чтобы ударить своего обидчика и не будут звать на помощь, когда их безжалостно топчут тяжелыми ботинками, это означает, что можно вести себя безнаказанно?! Зачем думать о чужой боли, когда ты не услышишь просьб о пощаде. Зачем думать о детях, о которых не будут плакать безутешные матери? Ну конечно. Легко кромсать чужое тело, когда оно столь поддатливо и беззащитно, и почти не сопротивляется тебе.
Я с раздражением захлопываю ноутбук со всей силы, словно исключительно он был виноват во всех тех бедах, что происходят с бедными моими детьми. Это конечно же не так, но пока иных объектов для моей злобы поблизости не наблюдается. Харли, что нежится на шезлонге под ярким солнышком, не желающая заходить в воду Селина, которую не смогла уговорить даже Квинн, со всей её знаменитой настойчивостью. И неопрятного вида мужлан, расположившийся неподалеку от нас и наверное уверенный  в том, что его выпуклое волосатое пузо представляет собой крайне эстетическое зрелище. Никто из них не был виновен сейчас в том, что чёртова корпорация "Alias Fiсhter" решила заняться благотворительностью и построить центр творчества, в котором будут выставляться юные художники, которыми никто не интересуется, на которых уже там, вполне возможно, обратят внимание. И всё бы ничего, я никогда не была против человечества, как такового, пока оно занималось своими делами и не лезло в мои, но не обратить внимание на то, что целую зеленую площадку, на которой росло столько моих зеленых друзей, зальют бетоном и цементом, я не могла. Было бы приемлемо, если бы каждый цветок, что сейчас произрастал на этой территории, был переселен в иное место, с не менее комфортными условиями, и соответствующим уходом, за которым я следила бы лично, но что - то подсказывало мне, что этого не случится. И максимум, на какое внимание можно рассчитывать невинным цветам и травкам - раздражение от их обилия на вышеуказанной местности. А их там много. Буквально три месяца назад я была там, где сейчас, если верить Интернету, активно шла постройка нового здания для неудачников в мире искусств. И растения рассказывали мне, как хорошо им там, под ярким солнышком, под нежным дождём, без пыли дорог, которую им приходилось перерабатывать, отдавая людям жизнь. И я радовалась, ходя между них и наслаждаясь тем, как были они прекрасны. Ну а теперь, увидев фото с постройки, я чувствую лишь страшную боль и злость. Как может человечество безнаказанно уничтожать то, без чего уже давно покоилось бы в земле?
Поджимаю губы и со страшной тоской в сердце, вновь открываю ноутбук. Он ещё не успел перейти в режим сна и страшные картины по-прежнему находятся перед моими глазами. Кровь моей семьи стала основой для этой постройки. Здание, выстроенное на крови убитых. И пусть их тела были погребены надежно сейчас под этими камнями, они вовсе не перестали быть для меня  оттого менее ценны. Даже напротив. Я знаю, что боль за каждого из них придет ко мне, совсем скоро. Лишь стоит приблизиться  к этому месту, что стало могилой для сотен прекрасных и уже ничего не спасет меня  от той боли и ярости, которой мне придется захлебнуться, как всегда было, но  я лишь сжимаю кулаки, стараясь сдержать свои эмоции. Мне было все равно на людей, даже когда они называли меня злодейкой. Но я всегда отвечала на брошенный мне вызов.
Рядом разносится беззаботный смех Харли, которой стало скучно. Я перевожу на нее взгляд и вижу свою блондиночку, что решила в свое веселье включить и того самого мужика, который не подозревал даже, сколь скучно его времяпровождение, пока моя булочка не решила ему об этом сообщить. Подозреваю, что в том, что Квинни говорила, этот боров сомневался по-прежнему, но зато, я точно знала, что его жизнь уже никогда не будет прежней.
Селина тоже рядом. И сейчас мне это пожалуй больше нравится, чем нет. Хотя признаться, дела между нами были разные и доверять друг другу мы стали совсем не сразу. Но я не люблю ворошить прошлое. И теперь Кошечка с нами. Со мной и Харли, всегда где-то близко, а мы можем ей доверять.
С моими девочками хорошо. Могу сказать, что с ними  всегда интересно. Трудно предугадать, что случится, когда начнется очередной вечер, но по-крайней мере, нам никогда не грозит хандра. Особенно в тот момент, когда мы втроем. Так не всегда было. И когда - то я была только с Харли. С моей Харли, любимой бусинкой, с которой всегда было много вопросов, и мало ответов. Но теперь и Кошка была с нами. Пришла сама, предложив союз, которому я была удивлена. Однако же, жалеть не пришлось. И все мои сомнения на тему того, насколько она честна с нами и насколько сумела восстановиться после операции, разом отпали.
Она была красива, как и Квинни. Я могу понять, что нашёл в ней Бэтмен, как и мотивы Джокера, что не был с Харли, но оставлял ее своей, мне были понятны. Вот только, я никогда не могла одобрить выбора, что может повредить моим девочкам. Хоть и предоставляла им право действовать самим, на собственное усмотрение.
Так нельзя! Я чувствую, как гнев мешает мне думать рационально. Страх мешается с болью и даже видимость приятной обстановки [солнце,воздух,вода], не могут помочь мне расслабиться. Только не сейчас, когда мои дети не отомщены за свою смерть. И я не знаю, остался ли кто - то из них в живых, но в любом случае, это не будет оправданием для корпорации. Она хотела отмыть налоги, прикрываясь благотворительностью, а я хотела, чтобы невинные остались в живых. Боюсь, никто не получит в  этой ситуации своего. И раз уж счет открыт, я не могу позволить им разделать меня всухую. 1:1, как минимум. 3:1 будет как по факту.
- Девочки! Харли слишком увлечена и не сразу воспринимает мой  зов. Но я не сдаюсь и вновь предпринимаю попытку позвать свою подругу: - Зефирка моя! На этот раз кажется слышит. Тут же забывает про жертву своего  веселья, оставляя ту в слегка ошарашенном состоянии и направляется ко мне, начисто забыв уже про ту, как мне кажется. Мало того, что купальник красивый, так и сама как конфетка, которую в срочном порядке хочется съесть, не дожидаясь времени десерта. Я могу понять, почему столько мужчин провожают ее взглядами. Вот только сейчас они здесь совершенно никому не нужны.
- Селина, послушаешь? Все же, несмотря на то, что мы теперь одна команда, у меня нет четкой уверенности, что меня поддержат абсолютно во всем. По-крайней мере, когда речь не шла об огромных деньгах. Все же, в этом плане мы были довольно разными с Кошкой. И я надеялась на ее помощь, но предложение было со знаком вопроса.
- Эта чертова корпорация убивает их. Я разворачиваю ноутбук монитором к девочкам, чтобы они и сами посмотрели на ужасающие сцены насилия. Огромные машины, заливающие цемент в качестве основы для здания, прямо на цветы, срубленные под корень деревья, которым не повезло встать на пути у технического монстра, и довольные физиономии ублюдков в костюмах, почему - то не понимающих совсем, какую мерзость против природы они вытворяют. Пусть строили бы свой приют для художников, разве я против? Искусство полезно для мира и психики, развивает в людях утонченность и так далее, это всё  я знаю. Вот только почему цена искусства должна быть выше цены чужой невинной жизни?
Я злюсь просто до безумия. Примерно до того состояния, что уже прямо сейчас готова уничтожить этот мир и всех, кто убивает растения. Но надо держаться. Хотя бы просто потому, что это невозможно физически. А вот охватить небольшой объем работ - да, вполне.
Селина и Харли рассматривают  фото с постройки, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не закричать. Эти сцены разрешенного правительством убийства режут мои нервы как специальный острый нож куриное филе. Мне больно наблюдать за этими тошнотворными сценами. Но я должна быть сильной. Хотя бы ради того, чтобы отомстить.
- Выродки пытаются отмыть налоги и чужие жизни для них - не цена. Предлагаю объяснить им, что они не правы. Квинн любит веселье, а Кайл любит деньги. Я же сейчас предлагаю им и то, и то. Разрушить постройку, что совсем скоро уже будет доведена до ума, привести ее к состоянию "с нуля", это для моего золотца. Вытрясти потом всё из дорогого костюма главы корпорации - это для Кошки. Ну, а мне лишь нужно знать, что каждый из цветочков, что погиб сегодня, в этой войне с машинами, будет отомщен. И пусть я справлюсь сама, я  это знаю, но с моими девочками всегда все лучше. И я искренне надеялась, что меня они в этом мероприятии поддержат. В конце концов, не могли они не понимать, как больно видеть всю эту дрянь на мониторе ноутбука мне сейчас. И могли догадываться, насколько я зла.

Сложно было поверить, что все наконец-то позади. Все те ужасы, которые им пришлось пережить в родном Королевстве. Никто из нас не думал о том, что будет потом. Главное было выжить, сбежать от солдат Империи. Спастись в одном из миров-отражений. Мы бежали, не будучи даже полностью уверенные, что бежим к спасению. Никто не возвращался, чтобы подтвердить или опровергнуть наши страхи. Мы бежали в неизвестность, и жили надеждой на лучшее. Что после стольких лет лишений и жизни в страхе, мы все же заслужили мир и покой. Мы знали, что путь назад нам отрезан. Врата, через которые мы проходили необходимо тщательно охранять, но закрывать было нельзя, чтобы не отрезать от спасения оставшихся в живых. Люди съезжались со всех концов Империи, ведомые лишь одной мыслью. Спастись. Отряды троллей и других отвратительных тварей, которые служили Императору, делали все, чтобы остановить их. И иногда им это удавалось. Буквально на наших глазах был уничтожен караван. Убито много женщин, стариков и детей. Нам с сестрой чудом удалось сбежать и скрыться в темном лесу. Из двух зол всегда выбирают меньшее. И там, в самой чаще леса мы нашли сгоревший дотла дом, от которого сохранились лишь кусок стены да печка. Розочка уловила какое-то движение и заглянула внутрь. В ужасе мы обе отпрянули. Уже не могло быть и речи, чтобы идти дальше. Из печки мы извлекли еле живую женщину. Мы не думали, что скорее всего она получила по заслугам, если с ней расправились таким чудовищным образом. Розочка уговорила меня ей помочь. Дальше мы двинулись уже втроем, но я даже предположить не могла, что обретаю могущественную союзницу. Фрау Тотенкиндер, как она нам представилась, быстро шла на поправку и оказалась очень полезным спутником. Может быть ее силы еще не полностью к ней вернулись, зато она восстановила свою плоть и знала тайные тропы, которыми мы быстро вышли к цели нашего путешествия. Портал в новый, чужой мир. Грудь сжималась от обиды. Это чудовище выжило нас из нашего дома. Наши дома и королевства отнимали силой многотысячной и беспощадной армии, а всех несогласных убивали самым жестоким образом. Я дала себе мысленное обещание отомстить, но не понимала пока, как мне это удастся.
Новый мир оказался оглушительно красив и блаженно спокоен. Нам повезло. В стране, куда мы попали, сейчас было мирное время. Сбежать из одной войны, чтобы попасть на другую — звучит, как сюжет неудачной комедии. И хотя силы фрау Тотенкиндер в этом лишенном магии мире были существенно ослаблены, она не была полностью беспомощна. К тому же, убеждала нас, что это временное явление. Ведьма велела нам не брать в голову ее проблемы и заявляла, может быть храбрясь, а может быть зная то, что было неведомо нам, что нам не о чем беспокоиться. У нее все под контролем. И говорила это так уверенно, что было очень сложно не верить ей. Тем более, что у нас были дела посерьезнее, чем подозревать ведьму в темных делах. В новом мире было решено начать все с чистого лица. Забыть все прошлые обиды, размолвки. Мы все потеряли свои титулы и королевства. Мы все были теперь равны. Чужаки во враждебном к нам мире. И мы должны держаться вместе, потому что в единстве сила, а поодиночке нам не выжить. Уже неизвестно, кому первому в голову пришла построить с самого фундамента новое королевство. Город внутри города. Общество сказаний. Поначалу было сложно. Проблемам казалось не было конца. Только справлялись с одной, как возникал новый кризис. Сложнее всего было заключать сделки с простаками и не выдавать им наших особенностей. Ведьмам приходилось работать бок о бок со строителями из местных, накладывая на каждый заложенный камень охранные заклинания и связывая между собой помещения из родных земель. Но зато, когда строительство было практически закончено, было принято решение, что необходимо разыскать тех, кто пришел в этот мир раньше. Рассказать им, что существует теперь безопасное место, которое они могут считать домом.
Истощенные строительством ведьмы не могли указывать точное местонахождения каждого сказания в этом мире. Они могли лишь примерно указать область, иногда страну, но не более. Дальше приходилось полагаться только на себя. Когда делили мир, мне досталась Центральная Европа. Ведьм смущала повышенная сверхъестественная активность в самом сердце святой Инквизиции. И пусть они в последние годы были не так активны, достаточно лишь искры, чтобы вновь раздуть пламя, что не принесет сказаниям ничего хорошего. Необходимо было найти каждого и привести в Фэйблтаун, который должен распахнуть свои двери для всех желающих в скором времени. По-крайней мере они должны были знать, что есть такое место, где их ждут.
Я отправилась в путь, не задерживаясь. Меня снабдили всем необходимым, в том числе и картой, которая должна подсказать мне, где искать, как только кто-то окажется на определенном расстоянии от нее. Мне даже придумали легенду, чтобы не задавали лишних вопросов. Наследница безвременно почившего отца, вдова, которая отправляется в путь, чтобы лично договориться о помолвке моей младшей сестры. К счастью, Розочка этого не слышала. Иначе мы обязательно бы поругались. Пока же нам, объединенным невольно общей бедой и проблемами, удавалось сохранять относительно нейтральные отношения. Мне не хотелось их усугублять. Дорогу через океан мне вспоминать не хочется. Долгие месяцы в замкнутом пространстве, к тому же окруженная личностями, которых джентльменами назвать язык не повернется. К счастью, уроки Прекрасного я не забыла, хоть какой-то толк от нашего неудавшегося брака, так что от меня все же держались подальше. Порт во Франции, а потом долгий путь по суше, к цели моего визита. Все было слишком хорошо, поэтому я не сильно удивилась, внезапным осложнениям. Резко испортилась погода, что довольно характерно для поздней зимы в этих местах. Дороги были трудно проходимы, приходилось часто останавливаться и менять лошадей. А тут еще и полнолуние. Местные жители рассказывали страшные истории и отказывались продолжать путь после захода солнца.
Мне пришлось смириться. Неприметный трактир, единственный на мили кругом, а лошадям требовался отдых. Я сняла небольшую, но хотя бы чистую комнатку под самой крышей. Сойдет, чтобы переждать здесь ночь. Перекладывая вещи, бросила случайный взгляд на карту и удивилась, увидев, что точка ярко светится совсем близко с тем местом, которое я недавно проезжала. Кто-то из сказаний здесь, совсем близко. Видимо, придется здесь немного задержаться. Эта мысль немного меня воодушевила. За все время моего пути первый знак, что все это не бессмысленно. После того, как я немного пришла в себя с дороги и освежилась, я решила спуститься вниз, порасспрашивать немного местных жителей. Может быть они подскажут мне в каком направлении начинать поиски.

- Нет, Кейтлин, со мной все в порядке, спокойно, - с легкой улыбкой на губах я ловко уворачиваюсь от заботливых рук своего личного доктора и выхожу из медицинского отсека, неуклюже натягивая на себя фирменную серую футболку СТАР. Подумаешь, пара ссадин и синяков, через несколько часов регенерация сделает свое дело и от не слишком удачного столковения с очередным мета не останется и следа. Возможно, что-то еще не так с моим ребром, бок странно болит, когда я поднимаю руки и делаю слишком глубокие вдохи, но я слишком упрям, чтобы это признать. К тому же, бывало и куда гораздо хуже, я переживу.

Вальяжно закидываю ноги на один из рабочих столов, чуть морщась от неприятной боли в боку, устало потираю лицо и тяжело вздыхаю, когда беру в руки папку с очередным делом об очередном убийстве. Приходилось брать работу на другую работу, чтобы везде успевать вовремя. Пытаться. Пытаться упевать быть везде вовремя и делать все вовремя, но торжественно проваливаться даже будучи самым быстрым человеком на Земле. Циско негромко ругается, переходя из одного помещения лаборатории в другое. По пути он бросает на меня недовольный взгляд, выразительно цокает языком, но не говорит ни слова, скрываясь в своей мастерской. Я чувствую себя совсем немного виноватым из-за его молчаливого порицания. В столкновении с мета больше пострадал мой костюм, чем я сам. А приятель очень не любил, когда я был неосторожен с его драгоценным детищем. Он, конечно, радовался, что досталось не мне, но был бы абсолютно счастлив, если бы не досталось никому. Есть еще как минимум два идентичных наряда Флэша, тем не менее, к каждому он относился с подозрительно очень нежным трепетом. Итак, мистер Уортингтон, как же вас убили.

Я могу читать и анализировать вещи за сотые доли секунды, так быстро, что это нередко раздражает обычных людей. Однако мне нравилась моя работа, нравилось серьезно относится к делам, окунаться с головой и разбирать каждую деталь. Именно это всегда и делало меня хорошим криминалистом, моя дотошность и мои мозги, мой опыт и мое рвение добиться справедливости, добраться до правды. Это было моей суперсилой, когда еще не появился Флэш, только так я помогал людям. Поэтому даже сейчас я не листаю страницы текста, фотографий, заключений моих собственных экспертиз, некоторые из которых еще не окончены или даже не начаты, на своей нечеловеческой скорости. Делая свою работу, я чувствую себя более нормальным, чем когда-либо. Можно прикинуться, что в моей жизни не происходит всего того безумия, которым я ежедневно окружен. Нет, не подумайте только, что я не благодарен, боги, я обожаю каждую секунду своей жизни, бытия Флэшем. Просто иногда мне не хватает простоты, легкости, когда ты не пытаешься взвалить на свои плечи бремя всего города. Когда на твоем пороге не появляется человек, который выглядит, двигается и звучит, как убийца твоей матери из чертового другого измерения. Когда на тебя не открывает охоту очередной чокнутый спидстер. Когда ты не должен сбегать от девушки, которая тебе безумно нравится, прикрываясь нелепыми неправдоподобными отговорками.

Я буквально роняю папку из рук, резко подскакивая на месте, когда на всю лабораторию раздается очередной сигнал Циско, призванный отслеживать преступную активность. Как они тут с Кейтлин не стали дерганными из-за этого для меня загадка. Опускаю ноги на пол и сползаю с удобного стула, поспешно собирая все листы обратно в папку, в то время как из мастерской в Кортекс влетает сам Циско, а затем занимает свое почетное место у компьютера. Даже взволнованная Кейт выползает откуда-то, ее брови чуть сведены, тонкие губы напряжены, она как обычно в негодовании о преступном уровне в нашем городе, но готова ко всему. Циско сообщает об ограблении и выводит на один из экранов картинку с одной из многочисленных камер слежения, припрятанных по всему городу. Мне хватает меньше микросекунды, чтобы переодеться в один из запасных костюмов  и вылететь на улицу в ярких вспышках молний. Рамон торопливо называет мне адрес в коммуникатор. Рассекая прохладный вечерний воздух, я задумываюсь о том, который вообще час.

- Джентльмены, целой бандой на одного - не очень круто, - с усмешкой произношу я, затормаживая лишь на мгновение в типичном темном проулке, где по общепринятому негласному закону совершаются большинство темных дел. Свет фонаря раздражающе мигает над головой, и все больше походит на старый фильм с испорченной пленкой, тени людей и предметов странно рвано танцуют в пугающем танце. Успеваю оценить всю ситуацию за те секунды, что свет горит. Внутренности наполняются неприятным льдом, когда я замечаю тонкое лезвие ножа в блеклом отблесках лампы. Каждый раз подобное бьет по моей голове, вытряхивая из памяти Тею с тонким клинком, поднесенным к горлу Кейт. Мне отвратительно. А думать о том, на что способны люди ради денег, мне уже порядком надоело. Я позволяю собравшимся заметить меня, подумать о том, как они могли бы отреагировать, не будь я самым быстрым человеком на Земле. А затем, я отталкиваюсь от земли и начинаю движение. Для меня мир замедляется, когда я начинаю двигаться, в то время как для остальных я превращаюсь в живое воплощение алой молнии. Сначала вытаскиваю тонкий нож из пальцев мужчины (мальчика, парня?) в капюшоне, отбрасываю его в сторону и толкаю самого человека не землю резким движением руки. Ох, мне не помешало бы лассо Чудо-Женщины, чтобы связывать кучки преступников вместе. Что же с вами делать, приятели. Думаю об этом, пока все на той же суперскорости хватаю неудавшуюся жертву и закидываю его на несколько кварталов дальше. Мужчина в абсолютном шоке, но я удостоверяюсь, что с ним все в порядке и даже показываю ему оттопыренный вверх большой палец, прежде чем вернуться в проулок. Кое-кто уже додумывается сделать ноги за те жалкие мгновения, что я помогал мужчине, и бежит как можно дальше. Вот только незадача. Недостаточно быстро. Большая часть оказывается закинута в ближайшую полицейскую машину, о местонахождении которой меня инструктирует Циско. Один пытается стрелять, и я уворачиваюсь в последнее мгновение, когда пуля оказывается почти у моего лица. Какая поразительная меткость. - Ну ты серьезно, чувак? - с притворным разочарованием, разводя руками, спрашиваю я, а затем демонстрирую ему зажатую между большим и указательным пальцами пулю с самодовольной усмешкой.

В конце я возвращаюсь за тем парнем, которого толкнул на землю. Хватаю его за плечи, поднимая на ноги, и сильно встряхиваю. - Как же вы мне..
Но договорить мне не удается. Капюшон падает. И мое сердце пропускает с миллион ударов.
Я не верю.
У меня напрочь перехватывает дыхание.
И на единственном выдохе я абсолютно шокированно произношу такое знакомое имя, которое не произносил уже несколько долгих лет:
- Блейн!?