Ждала Амелия. Ждал Рори, Последний Центурион. Придётся подождать и Доктору. И в другой прекрасный день - для кого угодно, только не для него - он заявляет:
- Я посоветовал бы тебе прежде всего опасаться самой себя, но я скажу больше. Опасайся правды, Ривер. Кое-кому она может разбить сердце.
Лукавый, слегка безумный блеск в глазах. В его - недосягаемый звёздный лёд, в её - непредсказуемое страстное пламя. Зеркальный блик отполированных испытаниями душ. Или всего лишь солнечная рябь на поверхности реки, петляющей в обход и вспять, но всё равно в конце концов впадающей в океан.
- Значит, мне повезло, потому что у тебя их два, сладкий.

«Не мелочись. Двадцать два. Что же ты не разобьёшь все, как ряд мишеней в тире?» - сказал бы Одиннадцатый сейчас. И промолчал бы, что в предупреждении имел в виду не себя.
«Поцелуй с ядом Иудиного дерева. Замечательно. Мне будет что рассказать Мессии за бокалом амброзии, или что там пьют на его закрытой вечеринке.» - съязвил бы Доктор позже.
«Я понял, за что меня можно бояться. Но я всё ещё не знаю, за что меня можно любить.» - прошептал бы Повелитель Времени наконец.

«Начну с этих.» - улыбнулась бы Ривер Сонг.
«Передавай привет.» - рассмеялась бы профессиональная убийца.
«Глупый, глупый... Любят не за что-то.» - ответила бы одинокая женщина, влюбившаяся в не менее одинокое мудрое тысячелетнее существо.

Так много в судьбе тех, кто способен изменить реальность, вертится вокруг этого короткого "бы".
И поэтому он отвечает лишь:
- Да. Тебе повезло. Даже не представляешь, как.
И она верит - теперь уже всерьёз. [x]