●●●
Том остановился на полушаге, глядя на вещающего внезапно истину (вероятностно) Броунса и злея на глазах, как кот, заметивший заклятого врага, нахально, щурясь на солнышко, выходящего из-за угла замусоренного переулка.
- Я ему так отжарю, что на месяц из звонарей в певчие переделается. Будет гимны петь и на монашкины зады пялиться, стоя всю дорогу, гг.
Кровожадно гоготнув, Томас напялил на голову котелок и сбежал вниз по лестнице, на ходу проверяя памятный отцовский подарок - шестиствольный револьвер системы "Веблей". Патроны к нему, конечно, выходили дороговаты. Зато ударная мощь перекрывала все возможности ублюдочных короткомордых "Бульдогов" и худосочных "Адамсов". В смысле ударения по башке ударная, а это в грошовой уличной жизни было очень ценным девайсом.
Подождав верного Броунса и дав пару распоряжений, кому завалить мыкало а кому быть за старшего, Томас развернул уверенный основательный нос на выход. Но отбытие застопорилось сюрпризом, шумно, с безнадёжным поскуливанием, злорадными обещаниями накормить зубами до сыта и набить треклятыми деньжатами брюхо вместо соломы и выставить на шесте на ячменное поле, зловеще оглашающимися хриплым басом Клешни, топающего впереди небольшой кодлы, ведущей на расправу прокрысятничавшегося букмекера Бойни. Судя по состоянию лица шмыгающего опухшим носом Кая, провожатые не утерпели и начали приводить в исполнение экзекуцию ещё по дороге, начав с наименее трудоёмкой её части.
Ради такого поучительного зрелища стоило немного задержать розыскную экспедицию в порт.
- Клешня? - негромко обратился Томас, оглядев нарушителя кодекса с ног до разбитой хари.
- Нет, Том, Том, пожалуйста, - жалко, безнадёжно зашепелявил бывший бухгалтер, пожалуй, одной из самых прибыльных мясорубок города, в ужасе подавшись от звероподобного Клешни.
- Расскажи, как было дело, - не обращая внимания на метания, продолжил Звонарь, поигрывая скулами.
- Ну, Том, ты знаешь дело. Неделю-хренелю как Хорьки выставлялись со своим костоломом, он, сука, здоров, хоть и Хорёк, сдвинул мне, падлюка, какую-то почку в потрохах, - горячо начал Клешня, переводя распалённый, выкаченный от жажды справедливости взгляд с Тома на Броунса. - Кровью ссал, хорошо мне Повар какой-то индийский лопух дал, добавлять в портер - хоть кровью ссать перестал, и то бегаю как девка, через каждый гонг.
- Он тебе компрессы лепить велел, а не пить, шляяяпа, - гоготнул кто-то рядом.
- Ты иди маме своей спину почеши, брекотало! Мне помогло, значит, в портере оно лучше работает, не балабонь в чём не хрюкаешь, - надменно отплюнулся Клешня и продолжил сагу, - Ну, значит, вчерась побежал я после боя отлить. Слышу - это падло, - Клешня яростно рыпнулся на дёрнувшегося Кая. - Руки отлепи, пока не отклеились, - рыкнул Клешня на удержавших товарищей. - В общем, шипят за стенкой рядом с собачьими клетками это мурло и другое мурло. Шляпа на самый нос, а под шляпой - маска. Ну, один из жирных свинок с Бонд-стрит. И это мурло сливает ему про ставки и сам-знаешь-прочее. Сам слышал, Том, на крови побожусь перед тобой и богом прям здесь, - завершил Клешня, тяжело дыша и пожирая глазами поникшего Кая, ощущавшего на себе каждый взгляд, злобно, с насмешкой, слабым подобием сочувствия или равнодушно прощавшегося с покойником.
- Не, ну зачем ты-то божиться будешь, - сплюнул, вываливаясь из неподвижности, Флетчер. - Кай?
В два шага Том подошёл к стоящему на коленях бывшему собрату, серьёзно, с пониманием впитывая испуг, смятение и надежду, попеременно, как в нервно крутящемся калейдоскопе, сменяющие друг друга на побледневшем лице. - Раскаиваешься?
Тот неуверенно закивал, прижал, затем протянул руки к Броунсу, моля о заступничестве. Беспокойно закрутил головой, тихо выругался Клешня, предчувствуя, что кара будет далёкой от справедливой. Настороженно, а кто уже и в открытую заухмылялись остальные, предчувствуя потеху с правильным, общественным набитием рыла.
Но во внезапно расширившихся глазах Кая сверкнуло быстрое лезвие; Кай захрипел, хватаясь за обильно брызжущую глотку и выдувая вместо слов лопающиеся кровавые пузыри.
Отшагнув от агонизирующего "шкуры", Звонарь двумя зверскими пинками оборвал буйные судороги. Тщательно вытер нож какой-то тряпкой и убрал под куртку.
- Убрать. Сбросить в люк, там дерьму самое место. Только поближе к Ламбету, а то Хорьки опять вонять будут, что им воняет.
- Бабу его тоже волочь? - рыгнул довольно расплывшийся Клешня, предупредительно опережая уход Больших Боссов.
- Не надо, - резко мотнул головой Звонарь, мягко проговорил. - Я её потом сам навещу, утешу, бедняжку.
Невесело оскалившись с хохотнувшими Крысоловами, Томас, не оглядываясь, пошёл следом за Броунсом, сумрачно смотря себе под ноги - грустно терять братьев, особенно, когда братья по собственной дури становятся нежитью, от которой можно только избавиться, заодно прервав дальнейшее гниение заживо.
Впрочем, хмарь быстро слиняла, когда Томас и Боунс зашагали по пыльной, но уже начинающей прогреваться мостовой под бодрое утреннее переругиванием не поделивших место попрошаек..