возраст: ???

Дом, специализация: Дом Пи, трансформы

род занятий: ???

прототип внешности: Eva Green, Louis Garrel

заявка от: Мирмуэй Катц

связь с игроком: лс

отношения между персонажами: «необратимая созависимость»

Эльфы из ирландских легенд — остроносые и веснушчатые, такими они посещают букмекерский бар «Осирис», чтобы встретиться с новым клиентом. Сегодня они представляются Обманом и Кражей — театральное остроумие, не правда ли? — однако те, кому нужно, знают эту мифическую парочку вне прозвищ и времени. Возможно, самые удачливые воры на обратной стороне Общины — взломщики без взлома. Сегодня им около двадцати пяти: это больше на пять лет, чем было вчера, и меньше почти на десяток, чем будет завтра.
«Эти ребятки — полиморфы, и полные психи, я говорю вам».
Они занимаются не просто кражей чужого имущества средь белого дня, при зрячих свидетелях. Кражи — работа, рутина, чтобы оплачивать быт; подлинная же цель каждого их дела — изумительно подделать, а после рушить оригинал чужой жизни, оставив в объятиях с самой искусной подделкой в мире. Такое вот творчество: ваяние из живой плоти, резьба по сознанию, главным условием которых является лишь то, чтобы жертв было тоже двое.
«Я не сумасшедший — это была моя жена, черт подери! Моя! Жена!»
Под перекрестным огнем из усыпляющей ласки и размягчающих обещаний, они уводят двух невинных людей в разные концы зазеркалья, опутывая их кружевом нежной лживости, стягивая горло проволокой заветных слов — и за пару дней получают то, за что им платят. Из податливых пальцев жертв. Последний штрих, как роспись художника на обороте холста — разбить зеркала и насладиться зрелищем в осколках.
«Эти двое не знают человечности. Их мало будет просто вздернуть».
Честное и неподкупное время на их стороне. Золотые георгины или черные лилии, они вершат свою историю в длинных полуденных тенях — то громких политических скандалов, то интимных сплетений чужих тел. Духовные наследники изящной бесчестности Борджиа, усовершенствовавшие отравление тела до отравления души, в качестве оплаты за услуги они берут только драгоценности. Если бы получилось запечатлеть искажающиеся лица, это была бы иллюстрация к грехопадению. Господин Тщеславие и госпожа Гордыня, снизошедшие по ступеням ассимиляции в мир простых людей. Едва ли они сами помнят прошлые жизни, родственников, знакомых юности или собственные лица. Они даже не уверены, были ли близнецами по рождению — или стали ими по прихоти, до того удачной показалась кому-то забава. Остроухие рыжие эльфы или взъерошенные воронята, как призраки, ускользающие из объектива фотокамеры: вопрос уже не в том, кто они, но в том — есть ли они?
Потому их так влекут маяки. Призракам нужен свет, чтобы оживлять тени. Потому так самозабвенно они перебирают упавшие звезды, и однажды среди безделушек находят угасающую сверхновую — Мирмуэй Катц. Источник особого излучения — человеческой радиации: депрессивная, спутанная, психопатичная; они хотят лишь поиграть с этим изумительным светом, но облучаются им без оглядки. Творчество начинается с заглавия; из расколотой измученной женщины со множеством имен они в своей профессиональной манере отливают новое алебастровое создание — Акву-тофану. Персональное сверхсущество. Проникая сквозными ранениями, новообразовываясь друг в день за днем, они погружаются в исступляющую страсть необратимой созависимости, и пусть Аква-тофана — их нерукотворное творение, она же и символ, она же маяк и якорь, утраченный давным-давно в галерее чужих лиц. Преданные тени, обернувшиеся воронятами при первой встрече, они остаются таковыми все чаще, и все чаще Аква-тофана зовет их одними и теми же придуманными именами — Эйви и Элиором — придумывает их в ответ.

Мы были рождены одной женщиной, но принадлежим разным народам. Мы один и тот же человек перед Господом Богом, но видим друг друга в первый раз.
И все же:
— Позвольте пригласить Вас на танец?
— О, нет-нет, сегодня я не танцую. Я танцую вчера.