– Я шла по твоему запаху, sucré, – бросает Рувье, когда ее внутренний голос говорит – по-хорошему не выходит. Никак. И ее настроение от этого факта резко ухудшается, балансируя от странного подобия злости до огорчения, почти разочарования оттого, что и Себастьяну в лицо тоже придется плюнуть. Хотя, он ведь сам выбрал такой вариант из всего множества предложенных альтернатив, в итоге которых числилась бы строчка “все стороны остались довольны”. – Ты пахнешь отчаянием, несбывшимися надеждами, ненавистью на весь мир и на себя. И страхом. (с)

Your promises, they look like lies.
Your honesty, like a back that hides a knife.

“I used to love writing across your body.
What ever happened to the stories we promised we’d make?”

Серым пеплом осыпятся вниз
Те мечты, что не сбудутся никогда.

чб

По умолчанию я должен испытывать какое-то особенное чувство, возвышенное или, наоборот, противящееся силе обстоятельств, когда, крепко сжимая ладонь моей жены, под руку вывожу ее из церкви по каменным вековым ступеням в антураже нашей громкой, шебутной компании, что будет гулять до утра, оплакивая мою свободу и обмывая мое решение остепениться. Но на деле же я не ощущаю ровным счетом ничего, кроме холодного металла на безымянном пальце правой руки, провозглашающего, что отныне я связан узами священного брака с Полет Рувье.